Мудрость суфиев и Братство Сармунг

 

 

В этой главе мы коротко рассмотрим суфийскую традицию, как станет ясно чуть ниже оказавшую значительное, если не ключевое влияние на развитие эзотерических учений на Западе, поскольку в рамках этой традиции были разработаны интересные техники, направленные на внутренний рост и развитие человека. Сначала необходимо задать вопрос, что представляет собой суфизм. Возможно, суфий ограничится словами, что суфизм — это следование традиции и что традиция — это воспоминание, которое теряется во времени. Несомненно, суфизм возник как внутреннее течение ислама, не лишенное пантеистских и анимистских корней, связывающих его с шаманами Центральной Азии. Суфизм дает человеку эзотерическое знание, которого не может ему дать уже установившаяся религия, и превращается в традицию, которая не является ни культом, ни религией: это практическая философия, основанная и на испытанных, и на лишь намеченных техниках. Несомненно, суфизм нельзя назвать сектой или системой догм. Не является он и сектой в том смысле, в котором мы привыкли понимать это слово, то есть чем-то деструктивным, связанным с манипулированием человеческим разумом.

 

Суфийский учитель Идрис-шах (1924–1996), автор большого числа книг, и один из самых влиятельных популяризаторов суфизма в западной культуре так определяет суфизм: «Суфизм — это идеология, которая стремится лепить людей, направляя их мысли и действия в определенном русле, считающимся правильным. Это наука, искусство, или, точнее, метод человеческого развития, метод, обучающий видеть мир, не распыляя внимание, и адекватно реагировать на требования жизни. Суфийский опыт дает возможность осознать, как и почему мы загоняем себя в определенные рамки и почему наши верования оказываются столь упрощенными и стереотипными». Если пристальней взглянуть на суфизм, мы обнаружим, что его учение, назовем его так, включает метафизику, разъясняющую начало и природу вещей, космологию, описывающую устройство Вселенной и ее многочисленные состояния, традиционную психологию, изучающую природу человеческой души, психологию глубинного порядка и эсхатологию конечной цели человека и Вселенной.

 

Учебники суфизма для начинающих подчеркивают, что суфизм означает самодисциплину, свободу от материи, стремление и желание изучать самого себя, способность прекратить подавлять и ограничивать себя, умение замечать собственные несовершенства и управлять способностями, которыми мы владеем бессознательно. Относительно этого последнего пункта Газзали, еще один персидский суфий, который жил во времена, когда суфизм противопоставлялся ортодоксальному исламу, пишет в своем сочинении «Кимия ал-Саадат» («Алхимия счастья»): «Три способности сопровождают суфийское знание: первая — умение выходить за пределы сознания. Вторая — способность двигать предметы, превосходящие по массе собственный вес суфия. Третья — способность усилием воли приобретать знания, которые другим путем приобретаются только ценой тяжелого труда». Как мы видим налицо непосредственная параллель со всем тем что мы обсуждали выше говоря об основных качествах истинного шамана а также о том как древние мистерии, посвященные Великой Богине были призваны пробудить в человеке его истинное Я вследствие внутренней трансмутации или алхимии духа.

 

Суфийские течения образовались в рамках ислама, который поглотил древние эллинистические культы и считался наследником наиболее эзотерических черт греческой традиции. Конечно, кроме того, он имел контакты с христианством и иудаизмом, с зороастризмом и манихейством, а также с индуизмом, с монгольским и сибирским шаманизмом и с китайской традицией через синцзянских мусульман. Примечательно, что суфии вступали в существовавшие там масонские ложи, перенимая их ритуалы и символы, но практиковали техники медитации и духовного совершенствования, которые редко можно наблюдать в масонских ложах на Западе, больше сосредоточенных на персонализме и чуждых мистическому поиску. Что касается происхождения суфизма, я абсолютно убежден в том, что его корни следует искать в древнем азиатском шаманизме. Если же говорить о более непосредственных предшественниках, следует упомянуть иракских аскетов, которые распространились по Хорасану, включая Балх и Герат, в VIII веке. Суфии искали свою веру в молитве, в повторении слов, в созерцании, в медитации, в управлении дыханием, в танце, в музыке во внутреннем поиске и развитии своих умственных способностей. Двумя главными орденами были Накшбанди и Кадири.

 

В суфизме также весьма популярным является термин Хуркалья - или небесная обитель ангелов. Также она может иногда считаться миром или городом, а иногда она также именуется «Небесной Землей». В Хуркалье одновременно сосуществуют рай и ад, в этом чудесном городе-стране нет прошлого, и все еще может измениться, здесь сливаются друг с другом настоящее и будущее, так что воскресение уже произошло и еще не свершилось. Здесь сбываются все пророчества. Суфии называют Хуркалью «Восьмым небом»: о ней также писал Ибн ал-Араби, главный суфийский теософ. Для зороастрийцев, равно как и для их персидских потомков, суфиев-шиитов, или для гностиков, воображаемый мир Хуркалья, или «Земля Воскресения», — это место, где происходит воскресение. Хуркалья — это промежуточный мир, переходная область, как для просветленных, которые восходят на небеса, так и для ангелов, которые спускаются оттуда. Это обозначает, что мы можем взойти в Хуркалью, просто открыв наши души иллюзии, здесь, на нашей обычной земле. Для того, чтобы войти в Хуркалью, необходим проводник, которого называют «человек Света» и «платье из Света». Возможно, речь идет о прозревшей душе, которая является не свидетелем происходящих событий, но средой, в которой они происходят. Возможно, суфии были правы, и Хуркалья существует лишь в воображении, в душе, символизируя внутреннее развитие и достижение столь желаемого суфием внутреннего единства.

 

Омар Али-шах, брат Идрис-Шаха, о котором мы уже говорили, утверждает, что суфиям доступны различные виды энергии, и что внутренняя человеческая сущность использует различные энергетические потенциалы. По мнению Омара Али-шаха, «этот процесс не имеет ничего магического или мистического. Человек или группа людей способны сконцентрироваться и производить чистую энергию… внутренняя сущность человека может научиться накапливать энергию и использовать ее в определенных обстоятельствах». Энергия в трактовке суфиев измеряется не количественными, а качественными критериями. Может ли эта энергия использоваться во зло? Омар Али-шах так отвечает на этот вопрос: «…закон традиции гласит, что энергия не доступна человеку или группе людей, если они не могут использовать ее во благо». Является ли этой энергией барака, о которой говорят суфии? По-видимому, да, хотя значение термина «барака» значительно шире. Арабский корень слова барака имеет множество значений: оставаться стойким, поздравлять (в сирийском языке), благословение, восторгаться, предсказывать добро, изобилие, духовное влияние. Об удачливом человеке говорят, что он обладает баракой. Даже французский генерал Шарль де Голль, ныне покойный, говорил: «у меня есть барака», счастливо избежав несколько покушений. Де Голль использовал это выражение в смысле личной неуязвимости, или силы, необходимой, чтобы выполнить до конца миссию президента Французской Республики. Таким образом, бараку можно определить как мощное тонизирующее средство, имеющее духовную природу, которое положительно отражается на всех жизненных измерениях. Барака исходит от людей, предметов, мест. Ее может излучать какое-либо священное место, камень, дерево, река, озеро, гроты, леса, горы, некоторые животные и т. д.

 

Проведенные исследования подтверждают идею о том, что ритуалы могут способствовать активизации определенных трансформирующих реальностей, а также привести в действие силу трансперсональной энергии, посредством того, что мы можем назвать «энергетическим» действием, происходящим от других людей. Однако и квантовая физика, и трансперсональная медицина, и даже Руперт Шелдрейк со своей теорией морфогенетического поля допускают возможность связи между всеми людьми, существование неких нитей, которыми мы все связаны, и уже никто не может усомниться в том, что от группы людей, погруженных в глубокую медитацию, расходятся определенные энергетические волны. Стоит заметить, что квантовая механика рассматривает внутриатомные частицы как «тенденцию существовать» или «тенденцию случаться». Если приложить принципы квантовой механики к философии, то получится, что все существующее в нашей Вселенной (включая нас самих) на самом деле составляют единую органическую систему. Широко известная общепринятая гипотеза Белла (реальность должна быть нелокальной) имеет очевидное приложение, которое состоит на глубинном и основном уровне в том факте, что «отдельные части» Вселенной связаны между собой непосредственно и самым тесным образом, а это означает, что все в этом мире подвержено взаимному влиянию, передающемуся через энергию, которая свободно течет и действует на всех нас. Для западного мышления факт существования энергии, которая может быть использована человеческим разумом, относится к области чистой научной фантастики, фантазий, достойных саги о Звездных войнах. Но задолго до того, как Джордж Лукас написал сценарии своих фильмов, задолго до того, как писатели-фантасты заговорили о силе разума, а квантовая физика доказала существование чисто энергетического мира, человек уже работал с энергией так, как это делали шаманы, буддистские ламы, индуисты и суфии.

 

В довольно известной в определенных эзотерических кругах книге «В поисках чудесного», П.Д.Успенский известный писатель и философ начала 20 - ого века а также некогда один из самых преданных учеников Г.И.Гурджиева приводит весьма любопытное высказывание своего учителя о том что знание не может принадлежать многим, тем более всем. Знание материально, то есть в данном месте и в данное время существует определённое его количество. Если это ограниченное количество распределить между миллионами людей, каждый индивид получит очень немного, и эта малая толика знания ничего не переменит ни в его жизни, ни в его понимании. Хотя такое положение вещей кажется несправедливым, фактически, большинство людей сами не стремятся ни к какому знанию и не пытаются приобрести даже ту малую часть, которая им доступна. Приобретение или передача истинного знания требует огромного труда как со стороны того, кто получает, так и со стороны того, кто даёт. Однако передать знание силой невозможно - тот, кто желает получить знание, должен приложить первоначальные усилия сам. В то же время важно понять, что человек может взять знания только у тех, кто им обладает.

 

Гурджиев был одной из самых неоднозначных фигур первой половины 20-ого века и с ним уже при жизни было связано просто невероятное количество самых разнообразных слухов басен и легенд. В зависимости от того кто именно пытался писать его биографию он представал в абсолютно противоположном свете - от расчетливого дельца-мистификатора обладавшего все же некими навыками к гипнозу и умением манипулировать людьми в своих целях до его полного обожествления - как правило в этих источниках он предстает всемогущим гуру и чуть ли не владыкой людских жизней. Как следствие сказать что либо однозначно и конкретно о такой сложной и неоднозначной личности довольно сложно. Мое личное мнение возможно будет лежать где-то посередине. С одной стороны невозможно отрицать тот факт что скорее всего проведя столько лет в странствиях по всей Евразии он не мог не обзавестись некоторыми знакомствами и получить определенные знания с другой стороны также стоит признать что несмотря на многие довольно ценные идеи в его учениях все же это был без сомнения человек который брал от жизни по максимуму (взять хотя бы его пристрастие к быстрой езде - красивым женщинам и вкусной еде и выпивке) и был научен ею же с самой молодости как не пропасть в социуме в любой обстановке и будучи мастером на все руки и довольно смекливым дельцом найти свое место под солнцем. Здесь же я не ставлю своей целью подробно вдаваться в его биографию - с ней любой желающий может ознакомиться при желании поискав любой из источников как с одной так и с другой стороны - его противников и почитателей - но коснуться всего одного довольно интересного аспекта его учений тесно связанного с неким тайным Братством Сармунг - вымышленным или реальным суфийским орденом в Центральной Азии которому как он утверждал он обязан был многими своими идеями.

 

Георгий Иванович Гурджиев родился в городе Гюмри, Армения (в то время город назывался Александрополь). Датой рождения он сам называл 1866 год. Его отец был ашугом – народным сказителем и певцом. От него мальчик унаследовал любовь к музыке и древним преданиям, а также впервые услышал легенду о братстве Имастунов – древнем ордене мудрецов, которые пережили потоп и сохранили знания великой цивилизации, существовавшей в допотопные времена. Уже в зрелом возрасте Гурджиев будет неоднократно подчеркивать, что именно эти легенды, услышанные им в детстве от отца, пробудили в нем страсть к духовному поиску. В возрасте 18-ти лет юноша отправляется в длительное путешествие, которое проходит по маршруту Тифлис-Константинополь-Конья. В пути он посещает православные монастыри и суфийские общины, беседует со священниками и дервишами. В дороге он знакомится с молодым человеком по фамилии Погосян, таким же искателем, как и он сам. В 1886 году, проведя в путешествии в общей сложности 2 года, они возвращаются назад в Гюмри. Здесь с друзьями происходит удивительное происшествие, во многом определившее все последующие события.

 

В своей книге «Встречи с замечательными людьми» много позже Гурджиев рассказывал о раскопках, произведенных им с товарищем в руинах древней столицы Армении - Ани, где они нашли несколько пергаментов, в которых упоминалось некое Братство Сармунг. К моменту находки свитка слово «Сармунг» уже знакомо Гурджиеву – он знает, что так, по легенде, назывался тайный орден мудрецов, основанный в Вавилоне не менее 4500 лет назад. «Сармун» в переводе с древнеперсидского – «пчела». Братство носит такое название, потому что его члены приняли обет собирать и сохранять истинное знание, подобно тому, как пчелы собирают и сохраняют внутри своего улья драгоценный мед. Не без труда Гурджиеву и Погосяну удается выяснить, что город Нивси, упоминаемый в пергаменте – это современный город Мосул, находящийся на территории Ирака в Курдистане. Собравшись, друзья отправляются на поиски долины Изрумин. В пути с ними происходит еще одна счастливая случайность – они встречают православного армянского священника, который показывает им некую древнюю карту. Вот как об этом рассказывает сам Гурджиев.

 

Священник принес в церковь пергамент. Развернув его, я сначала не мог разобрать то, что на нем было изображено, но, приглядевшись получше, чуть не завопил от восторга. Господи! Я никогда не забуду то, что почувствовал в это мгновение. Стараясь скрыть свое волнение, я держал в руках древнюю карту места, которое я искал столько месяцев, о котором грезил долгими бессонными ночами

 

На карте был отмечен древний монастырь Сармунгского братства. Гурджиев тайно перерисовывает карту и друзья продолжают свой путь. Однако, волею судьбы им приходится сделать огромный крюк, длиною в несколько лет и тысячи километров – судьба забрасывает их в Египет. Гурджиев посещает Каир, Фивы, Мекку, Судан. Со временем их пути с Погосяном расходятся, и в Ирак Гурджиев попадает только в 1889 году. Точных сведений он не дает, однако, похоже, иракский след так и не выводит его на Сармунг. Возможно, вместо скрытого от посторонних глаз действующего монастыря он находит лишь древние и давно покинутые людьми руины, или же не находит вообще ничего. В течение следующих десяти лет Гурджиев продолжает поиски. Он пересечет всю Турцию и Среднюю Азию, посетит Россию, Швейцарию, Италию, Грецию и многие другие области, включая Сибирь. Повсюду на своем пути он учится и принимает посвящения в духовные традиции. 1898-й год оказывается решающим. Находясь в Бухаре, Гурджиев снова выходит на след Сармунг. Точнее, они сами выходят на него. С ним связывается дервиш одного из суфийских орденов, сообщает ему пароль и называет место, в которое необходимо явиться. При помощи проводников и с завязанными глазами, они с другом попали в главный монастырь Братства Сармунг на севере Афганистана - основной источник самых глубоких откровений Гурджиева, переданных им символов и священных танцев.

 

В обители Гурджиев проводит, по разным оценкам, от года до двух. Затем снова продолжает свое путешествие, посещает Баку, Ашхабад, Тибет, в том числе Лхасу, но, судя по всему, связи с братством уже не теряет. На страницах своей книги «Встречи с замечательными людьми» он упоминает о втором монастыре, в который ему был открыт доступ. Обитель находится в Кафиристане, у истоков Амударьи. Справедливости ради следует признать, что Гурджиев дает настолько утопическое описание обители, что оно больше похоже на метафору мирного сосуществования различных духовных течений, объединенных вокруг общего зерна Истины, нежели на реальный монастырь: “Мы поняли, что членом братства может стать любой человек вне зависимости от его расы или прежнего вероисповедания. Как мы установили впоследствии, среди здешних монахов были бывшие христиане, иудеи, мусульмане, буддисты, ламаисты и даже один бывший шаман”. Гурджиев упоминает о четырех главных центрах братства, членом которого он стал. Эти центры находятся: первый – в Кафиристане (область на северо-востоке Афганистана), второй – в долине Памира, третий – в Тибете, четвертый – в Индии. Далее он пишет. Мы прожили здесь шесть месяцев и покинули этот монастырь из-за того, что были до краев переполнены новыми мыслями и впечатлениями, так что казалось – еще немного, и наш рассудок не выдержит. Мы узнали так много нового и неожиданного, получили такие исчерпывающие и убедительные ответы на вопросы, которые многие годы не давали нам покоя, что казалось, нам больше не нужно ничего искать и не к чему стремиться. Прервав наше путешествие, мы с профессором Скридловым возвратились в Россию тем же путем, что и добрались сюда.

 

В очерке «У подножия Гиндукуша», изданном в сборнике «Суфийские тексты» майором Десмондом Мартином приводятся некоторые сведения о Сармунгском Братстве. Вот отрывок из него: Обосновавшееся здесь, в северном Афганистане, это братство  вот уже много веков поддерживает свое поселение, как некоего рода пристанище, где учеников обучают древнему искусству служения и характерной для данного культа самодисциплине. Братьев Сармун (название означает «пчелы») часто обвиняли в том, что они – тайные христиане, или буддисты, или исламские сектанты, или даже те, кто хранил еще более древние учения, исходящие, как некоторые утверждали, из Вавилона. Другие настаивали, что их учение пережило Потоп, хотя какой из них, сказать невозможно. Члены ордена не склонны вступать в споры и дискуссии, они заботятся лишь об исполнении своего девиза: «Работа производит Сладкую Эссенцию» («Амал мисазад йак Заат-и-Ширин»). Не считая того единственного раза, когда они вынуждены были на время уйти отсюда, спасаясь от орд Чингисхана, которые перешли через реку Амударью и ринулись на север, разрушив по дороге лежавший неподалеку Балх − «Мать Городов», сармунские братья жили здесь так долго, что не сохранилось даже исторических записей об их происхождении. Жизнь их безбедна, по крайней мере, насколько мне позволили с ней ознакомиться. Многие из религиозных упражнений, например, общинный «зикр», или поминание, выполняются скрыто. Братия, состоящая не менее чем из девяти сотен человек, живет в основном в горных поселениях, в так называемых теккиях – изящно расположенных строениях, своего рода часовнях, окруженных виноградниками и плантациями лечебных трав. Однажды вечером мне позволили осмотреть некоторые сокровища братства и заверили меня, что до этого момента их не видел ни один непосвященный. На стене, отделанной афганским мрамором, был выложен сверкающими рубинами символ братства. Это был мистический Ну-кунджа, состоящий из девяти частей − Накш, или «отпечаток» − эмблема, которую я потом видел в различных формах вышитой на одеждах. Мне сказали, что эта фигура «проникает в самую сокровенную тайну человека».

 

Ее действие могло быть проявленным лишь в правильное время и при особых обстоятельствах, и делать это мог лишь Повелитель Времени, глава общины. К сожалению, он отсутствовал. Он вообще жил не в монастыре, а в другом тайном месте, которое называли Аубшаур. Отзывались о нем с глубочайшим почтением, как о человеческом воплощении всех учителей. Он – Суркаур, или «Руководитель Работы». Существует много легенд о Сармун-Дарга (Двор Пчел), и одна из них такова. Утверждается, что настоящее знание существует как реальный предмет потребления, например, пчелиный мед. Так же, как мед, его можно накапливать. Время от времени в человеческой истории наступают периоды, когда оно лежит без пользы и происходит его утечка. В таких случаях члены братства Сармун и их собратья со всего света собирают его и помещают в особое хранилище. Затем, когда наступает соответствующий момент, они снова открывают его миру − через специально обученных эмиссаров.

 

Почему сармунские Братья сравнивали себя с именно с пчелами? У медоносных пчел, так же, как и у других общественных насекомых, развивается нечто вроде общего поля сознания, направляющего и координирующего действия каждой пчелы. То же самое происходит в сообществе людей, которое оперирует с определенной целью и находится в состоянии баланса и гармонии: между членами сообщества возникает прямая коммуникация, и эта коммуникация - телепатическая. У пчелиного сообщества, как и у членов Братства, есть одна общая цель – сбор нектара, сырья, и возгонка его в более ценную субстанцию – мед, или Сладкую Эссенцию. Сладкая Эссенция может, как и мед, храниться в определенных местах, создавая запас для будущих поколений. Как показал Идрис Шах в книге «Суфии», многие тайные общества на Западе берут начало в Традиции восточных Школ мудрости. Одним из таких сообществ были Мастера-Строители или «вольные каменщики». Система кодов и терминов, которыми они пользовались, поразительно схожа с символами и тайным языком Братства Сармун-Пчел. Например, пчелиный улей - очень часто встречающийся элемент символики Каменщиков. Размер и геометрия пчелиных сот настолько точны и одинаковы повсюду, где есть пчелы, что диаметр сот был предложен в 18-м веке в качестве универсального стандарта длины. Для Мастеров-Строителей безупречность обители пчел была отражением Божественной геометрии, знания, напрямую полученного от Великого Геометра, как Строители называли Творца.

 

Наиболее раннее письменное упоминание пчел и улея как символов Мастеров-Строителей встречается у принадлежавшего к братству Каменщиков Джонатана Свифта, известного писателя 18-го века, автора «Приключений Гулливера»: “Пчела во все века и времена была Великим Иероглифом вольных каменщиков, поскольку жилище ее превосходит таковое у всех других живых тварей по изощренности и приспособленности, как было продемонстрировано кембриджским профессором математики. По этой причине короли Франции, как христианские, так и языческие, все из которых были выдающимися масонами, имели символ трех пчел на своих гербах. Чтобы избежать обвинения в идолопоклонстве и уподобания египетским правителям которые, что весьма примечательно, называли себя «Повелителями Пчел», Хлодвиг, первый король франков из династии Меровингов, назвал их лилиями, или флер-де-лис, в которых, однако, даже несмотря на небольшие изменения, сделанные с целью сокрытия изначального образа, можно разглядеть точное подобие пчелы. Возможно, вы читали о том, что в саркофаге языческого короля Франции, захороненного около Брюсселя было найдено большое количество пчел, сделанных из золота, которые он велел захоронить вместе с ним, как знак своей принадлежности к братству Каменщиков. То, что современные масоны называют ложей, по вышеупомянутым причинам в более давние времена называлось «улеем» или «роем» Вольных Каменщиков.”

 

Подводя итого всему вышесказанному  необходимо признать что все версии касательно истинной природы братства просветленных группируются вокруг трех основных вариантов: 

1. Братство Сармунг – метафора. Гурджиев придумал его, чтобы придать своему учению больше таинственности и убедительности. Иными словами, братства Сармунг не существует. 
2. Братство Сармунг – это реально существующий суфийский орден с одним или несколькими центрами. В этой версии часто предполагается, что это ответвление от традиции Накшбанди, в которую, как известно, был посвящен Гурджиев. Иными словами, братство Сармун существует, но это просто один из множества суфийских орденов. 
3. Братство Сармунг – это древний орден хранителей мудрости. Он старше суфизма, ислама, христианства, буддизма, зороастризма, иудаизма и всех остальных религий вместе взятых. Именно посланники этого ордена стояли за большинством мировых духовных течений и откровений. А Гурджиев был одним из его эмиссаров. 

Первая версия, конечно же, не исключена, однако не вызывает сомнений, что до 1913 года Гурджиев много путешествовал и был посвящен в различные духовные школы и практики. Все его учение строится на принципах, отголоски которых мы находим в самых разных традициях, в том числе весьма древних. Также, по воспоминаниям ближайших учеников, он до самого конца жизни поддерживал связь со своими учителями, а перед ключевыми жизненными решениями, бывало, уезжал в длительные поездки на Восток. Все это подводит к мысли, что некие источники, связь с которыми Гурджиев сохранял всю жизнь, все же существовали. Здесь мы переходим ко второй версии, которую условно можем назвать «суфийский след». После смерти Гурджиева многие искатели пытались пройти его путем. В истории известны имена, по меньшей мере, трех людей, которые утверждают, что им это удалось, и они нашли братство, следуя подсказкам, оставленным Гурджиевым. Первого человека, утверждавшего, будто ему удалось найти учителей Гурджиева, зовут Рафаэль Леффорт. В 1966-м году он издал книгу, которая так и называлась: «Учителя Гурджиева». В ней он описывает свое путешествие по Малой и Центральной Азии. Проделав длительный путь и встретив множество учителей, в финале книги он находит одного из Мастеров той самой Традиции, из которой берет начало гурджиевское учение, однако тот велит ему возвращаться в Европу, потому что центр традиции сейчас находится там. «Я вернулся в Европу и разыскал центр, в который был послан. Он оказался в десяти милях от моего дома!» - пишет Лефорт.

 

Второго зовут Майкл Берк. Его книга «Среди дервишей» была издана в Англии в 1973-м году. В этой книге он также описывает свои путешествия по Центральной Азии. Где-то в середине книги встречается любопытный фрагмент: «Кафиристан, согласно суфиям, был центром эзотерической школы, называемой Сармун, оккультной ветви бухарского ордена Накшбанди. Это была школа, имевшая раньше ветви по всему мусульманскому миру. Мой друг (которого я буду называть здесь Изат Хан) бывал даже у Пагманского хребта Гиндукуша и присутствовал на тайных встречах школы Сармун, но немного мог рассказать об их секретах». Оставим за скобками долгое и полное приключений путешествие, описанное в книге. Берк утверждает, что в конце концов ему удалось попасть к истокам Аму-Дарьи и найти общину братства, в которой он провел около 4-х недель. «Во многих отношениях время, проведенное в гостях у общин Амударьи, было самым интересным за всю мою жизнь», - пишет Берк. Однако, никаких особых чудес он там не встречает, хоть и подчеркивает, что практики и дух общины необычны для большинства суфийских традиций. И ни слова про древнюю мудрость или тайные знания.

 

К обеим книгам сложно относиться как к серьезным источникам, и не только из-за того, что они написаны в легкой беллетристической манере. Во-первых, нет никаких реальных следов людей, которых звали бы Майкл Берк и Рафаэль Леффорт. Также ими не написано и не издано больше ни одной книги. Все исследователи сходятся во мнении, что это псевдонимы. Причем, стоит за ними, скорее всего, один и тот же человек – уже хорошо известный нам Идрис Шах. Выходец из знатной афганской семьи, он в 60-ые- 70-ые годы использовал все возможные способы для популяризации суфизма в западном мире. Также мы находим упоминание о монастыре Сармунского братства в книге «Источник йоги Дервишей – целительские техники дервишей» некоего Идриса Лаора. В этой книге он утверждает, что во время своего пребывания в Афганистане сумел найти обитель братства Сарман и стать учеником Мастера по имени Пир Кеджтеп Анкари, который научил его «помимо других вещей, целительским техникам дервишей». «Я был и до сих пор остаюсь единственным западным человеком, получившим посвящение от него», - утверждает Лаор. При всем уважении к автору, отрывок, посвященный практикам Сармунгской обители, здесь выглядит еще менее убедительным, чем в предыдущих источниках, и больше похож на красивую метафору. Сторонниками третьей версии, согласно которой Сармунг – это древний орден, стоящий над всеми духовными течениями, были многие из ближайших учеников Гурджиева. Они искренне верили в реальное существование сил, стоящих за ним - то ли потому, что были очарованы харизмой и убедительностью своего учителя, то ли знали нечто, недоступное остальным, - то, что Гурджиев разглашал только самым близким. Известно, например, что Успенский до самой смерти в 1947 году ожидал, что Сармунгское братство выйдет с ним на связь, как когда-то оно вышло на связь с самим Гурджиевым. Джон Бенетт, один из ближайших учеников и последователей Гурджиева, в своем незавершенном труде «Учителя Мудрости» дает масштабную картину того, как великие мировые религии и духовные течения на протяжения всей истории человечества вдохновлялись единым источником, который направлял и поддерживал распространение знания.

 

Хотелось бы при этом вспомнить следующий весьма любопытный факт подтверждающий вышесказанное о возможной аналогии духовной работы просветленного братства с работой которую совершают неутомимые пчелы и как все это связуется с алхимией духа и королевской кровью. Истинной причиной того почему пчела в столь множестве алхимических рукописей ассоциируется с королевской кровью и некими очень важными знаниями является то что она как символ очень тесно связана с понятием пыльцы как одного из наиболее важных алхимических компонентов. Если проще давайте просто вспомним хорошо известное высказывание о том что истинная алхимия это королевское искусство. Истинная же алхимия как мы помним это трансмутация внутреннего Я путем долгого процесса перегонки исходного материала в стадии нигредо или черноты в чистое золото или появление новой преображенной личности. Добиться же этого можно лишь уподобившись трудолюбивой и терпеливой пчеле что день-деньской без устали собирает нектар с пыльцой в надежде получить из него искомую сладкую субстанцию то есть чистое Знание что поможет в трансмутации личности. Вот почему пыльца как главный компонент алхимического действа представляет из себя некую исходную информацию позже преобразованную в чистое золото Знания или мед. Вспомним совсем попутно о символике меда поэзии в скандинавских сагах как веществе дававшем возможность пророчествовать и видеть невидимое то есть быть своего рода шаманом.

 

Поэтому теперь мы понимаем что когда говорится о том, что Братство Сармунг сохраняет Знание, вовсе не имеется в виду хранение информации, как в книгах. Братство Пчел, как бы себя ни называли его члены - в разные эпохи и в разных цивилизациях, собирает самое ценное – сущность Знания, используя особый вид носителей. Такими «носителями» являются подготовленные индивидуумы, хранящие и передающие Знание достойным людям, когда возникает необходимость. В такие моменты истории эти «человеческие хранилища» Знания посылаются в разные концы мира, чтобы передать некоторую часть Знания, в той степени плотности и глубины, в какой данное сообщество на текущем этапе способно его усвоить. Как говорят суфии, «вы не можете избежать передачи знания тому, кто готов его принять, так же, как не можете передать знание недостойному».

 

А значит всегда актуальными будут слова «Речитатива Сармун» из книги Идриса Шаха «Путь суфия»:

 

Я, знающий, но не ведающий, что я знаю:

да обрету я целостность, единство. Да пробужусь я.

Я, когда-то знавший, но теперь не знающий:

да узрю я снова источник всего.

Я, не желающий знать, но все же говорящий, что мне надо знать:

да будет мне указан безопасный путь к свету.

Я, незнающий, и знающий, что я не знаю:

да обрету я, в силу этого знания, знание.

Я, незнающий, но считающий, что я знаю:

да освобожусь я от пут своего невежества.

Тот, кто знает, и знает, что он есть - есть Познавший.

Да последуют за ним другие.

Одно его присутствие может преобразить человека.

Как у наших предшественников,

Так и у наших преемников.

Так и у нас.

Мы подтверждаем наше обязательство.

 

Да будет так.